Отправлено: 27.05.09 09:33. Заголовок: Баллада о Дикой Охоте

— Зачем ты пришел в лес в это время?! — беззвучный вопрос стучит в такт пульсу, прерывистому от напряжения, и ты не знаешь на него ответа. Сейчас важнее другое: убежать, спрятаться, скрыться...

Ты понял это сразу, как только услышал первый звук охотничьего рога. Тихий и отдаленный, он овеял тебя ознобом и мозг пронзило понимание: "я — жертва". И ты побежал...

Ты бежишь и сейчас, часто оглядываясь, хотя это и сбивает дыхание; оглядываясь, ты видишь туманные силуэты всадников — и каждый раз из призрачных очертаний взгляд выхватывает то меч, то моргенштерн, то копье — и ты знаешь, что все эти орудия убийства предназначены для тебя. Ты — жертва.

Уже слышен лай собак; впрочем, ты не уверен, что это собаки – но почти уже чувствуешь, как в твое горло вгрызаются их зубы. Уже слышен лязг доспехов; звуки рога буравят уши, пронзают позвоночник и заставляют слабеть ноги. Ты спотыкаешься.

Нелепый кульбит через пень разворачивает тебя лицом к Охоте и припечатывает спиной к смолистой сосне — и то, что ты видишь, оказывается хуже того, что ты себе представлял.

Рыцари в черных шипастых доспехах, колдуны в развевающихся по призрачному ветру мантиях, их спутницы в дамских седлах, одетые в наряды от пышных кринолинов до собственной наготы, их слуги, их звери... Теперь ты видишь, что это не собаки.

И все они смеются.

Эхом разлетается хохот из-под закрытых забрал, вторит хохоту ржание скакунов, скалящих острые клыки, серебром звенит веселье дам — но это серебро слышно тебе бронзой погребального звона; свистят и улюлюкают в упоении оруженосцы — и все это тонет в реве псов, в котором нет ничего, кроме предвкушения крови бьющейся в агонии жертвы.

Ты сглатываешь сухой комок у горла и силишься закрыть мокрые от испарины веки. Тщетно. Твой взгляд как будто приковали к Охоте. Вот уже и первый всадник навис над тобой, вот и тень его шлема закрыла звезды…

Ты вдавливаешь затылок в сосну — последний жест беглеца, которому некуда больше бежать, — и в это мгновение призраки на полном скаку проносятся сквозь тебя. Скалятся, смеются тебе в лицо черепа, дразнят раздвоенными языками кони, и последнее, что ты видишь перед тем, как потерять сознание, — это рыцарь в изукрашенных серебряной вязью доспехах да твой собственный сын, разрезающий себе кинжалом предплечье. Молодая искристая кровь до краев наполняет кубок, зажатый в латной перчатке рыцаря, — и выплескивается тебе в лицо багровым туманом беспамятства.

…Ты не видел, как твой сын проскакал сквозь тебя. Ты просто знал, что так было.



Спрашивать тебе не пришлось — как только ты открыл дверь дома, жена бросилась к тебе на грудь, рыдая взахлеб: сын, любимый твой сын, сам вышел навстречу Охоте, – и один из всадников подхватил его на ходу. Нечеловеческий хохот кавалькады, грянувший вслед за этим, посеребрил волосы матери; и, глядя на них, ты понял, что и твоя голова отныне подернута пеплом И ты решаешь пойти к Оракулу.



Горький напиток ожег желудок огненным клубком.

— Что ты хочешь узнать? — словно сквозь туман услышал ты далекий.

— Почему мой сын ушел с мертвыми?! — вырвалась искренняя боль из твоего сердца.

Хохот оракула наполнил храм.

И тогда ты прозрел.

Ты увидел себя. Свою семью и свое поселение.

Подъем, работа, еда, иногда — драки, выпивки и похоть. Сон. Праздники — то же самое, кроме работы. Воспроизведение себе подобных. Их подобие твоему образу жизни. Жизнь по образу и подобию.

Это — не жизнь. Это — лишь существование.

И ты понимаешь, что это ТЫ мертв — мертв с самого рождения. Ты разменял свою жизнь на мелочь существования. И дети твои рождались мертвецами — все, кроме того, кто ушел с Охотой.

С живыми.

Ты понимаешь, что мертв; ты понимаешь, что тебе никогда не жить. Тебе хочется умереть, но сможешь ли ты?
Warrax